Неточные совпадения
Груди захлестывало кровью, дыхание занимало, лица судорожно искривляло гневом при воспоминании о бесславном идиоте, который, с топором
в руке, пришел неведомо отколь и с неисповедимою наглостью изрек смертный приговор прошедшему, настоящему и
будущему…
[Фаланстер (франц.) — дом-дворец,
в котором, по идее французского социалиста-утописта Фурье (1772–1837), живет «фаланга», то есть ячейка коммунистического общества
будущего.]
Он порешил однажды навсегда, что старая жизнь безвозвратно канула
в вечность и что, следовательно, незачем и тревожить этот хлам, который не имеет никакого отношения к
будущему.
Но меланхолический вид (предтеча
будущего мистицизма) прикрывал
в нем много наклонностей, несомненно порочных.
А глуповцы стояли на коленах и ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленах не могли. Господи! чего они не передумали
в это время! Думают: станут они теперь есть горчицу, — как бы на
будущее время еще какую ни на есть мерзость есть не заставили; не станут — как бы шелепов не пришлось отведать. Казалось, что колени
в этом случае представляют средний путь, который может умиротворить и ту и другую сторону.
Это была такая ничтожная подробность
в громадной серии многотрудных его подвигов по сей части, что не вызвала
в нем даже потребности
в стратегических соображениях, могущих обеспечить его походы на
будущее время…
Еще задолго до прибытия
в Глупов он уже составил
в своей голове целый систематический бред,
в котором, до последней мелочи, были регулированы все подробности
будущего устройства этой злосчастной муниципии. На основании этого бреда вот
в какой приблизительно форме представлялся тот город, который он вознамерился возвести на степень образцового.
Она вспоминала не одну себя, но всех женщин, близких и знакомых ей; она вспомнила о них
в то единственное торжественное для них время, когда они, так же как Кити, стояли под венцом с любовью, надеждой и страхом
в сердце, отрекаясь от прошедшего и вступая
в таинственное
будущее.
В его
будущей супружеской жизни не только не могло быть, по его убеждению, ничего подобного, но даже все внешние формы, казалось ему, должны были быть во всем совершенно не похожи на жизнь других.
Наивный мужик Иван скотник, казалось, понял вполне предложение Левина — принять с семьей участие
в выгодах скотного двора — и вполне сочувствовал этому предприятию. Но когда Левин внушал ему
будущие выгоды, на лице Ивана выражалась тревога и сожаление, что он не может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее отлагательства дело: или брался за вилы докидывать сено из денника, или наливать воду, или подчищать навоз.
Потом стали представляться ей вопросы более отдаленного
будущего: как она выведет детей
в люди.
— Нет, хоть не назади, но у тебя
будущее, а у меня настоящее — так,
в пересыпочку.
Он посмеивался над тем, как она расставляла мебель, привезенную из Москвы, как убирала по-новому свою и его комнату, как вешала гардины, как распределяла
будущее помещение для гостей, для Долли, как устраивала помещение своей новой девушке, как заказывала обед старику повару, как входила
в препиранья с Агафьей Михайловной, отстраняя ее от провизии.
Он не подумал, что она чутьем знала это и, готовясь к этому страшному труду, не упрекала себя
в минутах беззаботности и счастия любви, которыми она пользовалась теперь, весело свивая свое
будущее гнездо.
— Нет, он мне очень нравится. Не оттого, что он
будущий beau-frère, [Шурин,] — отвечала Львова. — И как он хорошо себя держит! А это так трудно держать себя хорошо
в этом положении — не быть смешным. А он не смешон, не натянут, он видно, что тронут.
Левин едва помнил свою мать. Понятие о ней было для него священным воспоминанием; и
будущая жена его должна была быть
в его воображении повторением того прелестного, святого идеала женщины, каким была для него мать.
Он и писал этот дневник тогда
в виду
будущей невесты.
— Если было с ее стороны что-нибудь тогда, то это было увлеченье внешностью, — продолжал Облонский. — Этот, знаешь, совершенный аристократизм и
будущее положение
в свете подействовали не на нее, а на мать.
Самые выборы так заманили его, что, если он будет женат к
будущему трехлетию, он и сам подумывал баллотироваться, —
в роде того, как после выигрыша приза чрез жокея ему захотелось скакать самому.
Даже до мелочей Сергей Иванович находил
в ней всё то, чего он желал от жены: она была бедна и одинока, так что она не приведет с собой кучу родных и их влияние
в дом мужа, как его он видел на Кити, а будет всем обязана мужу, чего он тоже всегда желал для своей
будущей семейной жизни.
Она теперь ясно сознавала зарождение
в себе нового чувства любви к
будущему, отчасти для нее уже настоящему ребенку и с наслаждением прислушивалась к этому чувству. Он теперь уже не был вполне частью ее, а иногда жил и своею независимою от нее жизнью. Часто ей бывало больно от этого, но вместе с тем хотелось смеяться от странной новой радости.
Было то время года, перевал лета, когда урожай нынешнего года уже определился, когда начинаются заботы о посеве
будущего года и подошли покосы, когда рожь вся выколосилась и, серо зеленая, не налитым, еще легким колосом волнуется по ветру, когда зеленые овсы, с раскиданными по ним кустами желтой травы, неровно выкидываются по поздним посевам, когда ранняя гречиха уже лопушится, скрывая землю, когда убитые
в камень скотиной пары́ с оставленными дорогами, которые не берет соха, вспаханы до половины; когда присохшие вывезенные кучи навоза пахнут по зарям вместе с медовыми травами, и на низах, ожидая косы, стоят сплошным морем береженые луга с чернеющимися кучами стеблей выполонного щавельника.
Вернувшись
в свой вагон, он не переставая перебирал все положения,
в которых ее видел, все ея слова, и
в его воображении, заставляя замирать сердце, носились, картины возможного
будущего.
Княгиня была сперва твердо уверена, что нынешний вечер решил судьбу Кити и что не может быть сомнения
в намерениях Вронского; но слова мужа смутили ее. И, вернувшись к себе, она, точно так же как и Кити, с ужасом пред неизвестностью
будущего, несколько раз повторила
в душе: «Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй!»
Отчего я так дорожу ею? что мне
в ней?.. куда я себя готовлю? чего я жду от
будущего?..
У меня есть
в запасе готовый хлеб; я и теперь еще послал
в Сибирь, и к
будущему лету вновь подвезут.
И чье-нибудь он сердце тронет;
И, сохраненная судьбой,
Быть может,
в Лете не потонет
Строфа, слагаемая мной;
Быть может (лестная надежда!),
Укажет
будущий невежда
На мой прославленный портрет
И молвит: то-то был поэт!
Прими ж мои благодаренья,
Поклонник мирных аонид,
О ты, чья память сохранит
Мои летучие творенья,
Чья благосклонная рука
Потреплет лавры старика!
— Прощайте, товарищи! — кричал он им сверху. — Вспоминайте меня и
будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся козак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет
в мире силы, которая бы не покорилась ему!..
Уже испытанной уверенностью стали теперь означаться его движения, и
в них не могли не быть заметны наклонности
будущего вождя.
В течение года, пока «Ансельм» посещал Францию, Америку и Испанию, Грэй промотал часть своего имущества на пирожном, отдавая этим дань прошлому, а остальную часть — для настоящего и
будущего — проиграл
в карты.
Не было бы всего этого!А любопытно, неужели
в эти
будущие пятнадцать — двадцать лет так уже смирится душа моя, что я с благоговением буду хныкать пред людьми, называя себя ко всякому слову разбойником?
Он с мучением задавал себе этот вопрос и не мог понять, что уж и тогда, когда стоял над рекой, может быть, предчувствовал
в себе и
в убеждениях своих глубокую ложь. Он не понимал, что это предчувствие могло быть предвестником
будущего перелома
в жизни его,
будущего воскресения его,
будущего нового взгляда на жизнь.
Она тоже весь этот день была
в волнении, а
в ночь даже опять захворала. Но она была до того счастлива, что почти испугалась своего счастия. Семь лет, толькосемь лет!
В начале своего счастия,
в иные мгновения, они оба готовы были смотреть на эти семь лет, как на семь дней. Он даже и не знал того, что новая жизнь не даром же ему достается, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим,
будущим подвигом…
Торжество самосохранения, спасение от давившей опасности — вот что наполняло
в эту минуту все его существо, без предвидения, без анализа, без
будущих загадываний и отгадываний, без сомнений и без вопросов.
Они хотели было говорить, но не могли. Слезы стояли
в их глазах. Они оба были бледны и худы; но
в этих больных и бледных лицах уже сияла заря обновленного
будущего, полного воскресения
в новую жизнь. Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого.
Кстати, заметим мимоходом, что Петр Петрович,
в эти полторы недели, охотно принимал (особенно вначале) от Андрея Семеновича даже весьма странные похвалы, то есть не возражал, например, и промалчивал, если Андрей Семенович приписывал ему готовность способствовать
будущему и скорому устройству новой «коммуны», где-нибудь
в Мещанской улице; или, например, не мешать Дунечке, если той, с первым же месяцем брака, вздумается завести любовника; или не крестить своих
будущих детей и проч. и проч. — все
в этом роде.
У них обоих составлялись поминутно планы
будущего; оба твердо рассчитывали через пять лет наверное переселиться
в Сибирь.
Оно тоже, конечно, обидно для молодого человека с достоинствами и с самолюбием непомерным знать, что были бы, например, всего только тысячи три, и вся карьера, все
будущее в его жизненной цели формируется иначе, а между тем нет этих трех тысяч.
Воспламенившись, Катерина Ивановна немедленно распространилась о всех подробностях
будущего прекрасного и спокойного житья-бытья
в Т…; об учителях гимназии, которых она пригласит для уроков
в свой пансион; об одном почтенном старичке, французе Манго, который учил по-французски еще самое Катерину Ивановну
в институте и который еще и теперь доживает свой век
в Т… и, наверно, пойдет к ней за самую сходную плату.
— Я, конечно, не мог собрать стольких сведений, так как и сам человек новый, — щекотливо возразил Петр Петрович, — но, впрочем, две весьма и весьма чистенькие комнатки, а так как это на весьма короткий срок… Я приискал уже настоящую, то есть
будущую нашу квартиру, — оборотился он к Раскольникову, — и теперь ее отделывают; а покамест и сам теснюсь
в нумерах, два шага отсюда, у госпожи Липпевехзель,
в квартире одного моего молодого друга, Андрея Семеныча Лебезятникова; он-то мне и дом Бакалеева указал…
Хоть
в силе Льву никто не равен,
И рёв один его на всех наводит страх,
Но
будущее кто угадывать возьмётся —
Ка́к знать? кому
в ком нужда доведётся?
Марья Ивановна приняла письмо дрожащею рукою и, заплакав, упала к ногам императрицы, которая подняла ее и поцеловала. Государыня разговорилась с нею. «Знаю, что вы не богаты, — сказала она, — но я
в долгу перед дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь о
будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние».
Императрица сидела за своим туалетом. Несколько придворных окружали ее и почтительно пропустили Марью Ивановну. Государыня ласково к ней обратилась, и Марья Ивановна узнала
в ней ту даму, с которой так откровенно изъяснялась она несколько минут тому назад. Государыня подозвала ее и сказала с улыбкою: «Я рада, что могла сдержать вам свое слово и исполнить вашу просьбу. Дело ваше кончено. Я убеждена
в невинности вашего жениха. Вот письмо, которое сами потрудитесь отвезти к
будущему свекру».
— На листе черкни на записном,
Противу
будущей недели:
К Прасковье Федоровне
в дом
Во вторник зван я на форели.
— Нет, я ничего не знаю… но положим: я понимаю ваше нежелание говорить о
будущей вашей деятельности; но то, что
в вас теперь происходит…
Но Аркадий уже не слушал его и убежал с террасы. Николай Петрович посмотрел ему вслед и
в смущенье опустился на стул. Сердце его забилось… Представилась ли ему
в это мгновение неизбежная странность
будущих отношений между им и сыном, сознавал ли он, что едва ли не большее бы уважение оказал ему Аркадий, если б он вовсе не касался этого дела, упрекал ли он самого себя
в слабости — сказать трудно; все эти чувства были
в нем, но
в виде ощущений — и то неясных; а с лица не сходила краска, и сердце билось.
— О прошлом вспоминать незачем, — возразил Базаров, — а что касается до
будущего, то о нем тоже не стоит голову ломать, потому что я намерен немедленно улизнуть. Дайте я вам перевяжу теперь ногу; рана ваша — не опасная, а все лучше остановить кровь. Но сперва необходимо этого смертного привести
в чувство.
— Пора идти. Нелепый город, точно его черт палкой помешал. И все
в нем рычит: я те не Европа! Однако дома строят по-европейски, все эдакие вольные и уродливые переводы с венского на московский. Обок с одним таким уродищем притулился, нагнулся
в улицу серенький курятничек
в три окна, а над воротами — вывеска: кто-то «предсказывает
будущее от пяти часов до восьми», — больше, видно, не может, фантазии не хватает.
Будущее! — Кутузов широко усмехнулся...
Игрою и ремеслом находил Клим и суждения о
будущем Великого сибирского пути, о выходе России на берега океана, о политике Европы
в Китае, об успехах социализма
в Германии и вообще о жизни мира.
«А что, если я скажу, что он актер, фокусник, сумасшедший и все речи его — болезненная, лживая болтовня? Но — чего ради, для кого играет и лжет этот человек, богатый, влюбленный и,
в близком
будущем, — муж красавицы?»